«В смысле денег работа с городом — это всегда если не минус, то ноль»
Партнеры архитектурного бюро Kleinewelt Architekten Николай Переслегин, Сергей Переслегин и Георгий Трофимов поведали «РБК-Недвижимости» о работе над благоустройством столичных улиц, любви и заказчиках к модернизму
Сергей Переслегин, Николай Переслегин и Георгий Трофимов(Фото: Kleinewelt Architekten )
— Николай, у вас нетривиальная для архитектора карьера: три года назад вы ушли из московской мэрии и создали собственный бюро, которое за маленький срок наработало достаточно приличный портфель. Что послужило толчком к такому ответу?
Николай Переслегин (Н. П.): Для меня это был логичный ход. Я так как окончил МАрхИ (Столичный архитектурный университет), пара лет стажировался в разных бюро, а также западных, после этого начал писать диссертацию. Параллельно с этим трудился советником начальника департамента культурного наследия Москвы.
Суть моей работы заключался в том, дабы говорить о городе, его истории в качественной интонации — в частности, я занимался изданием издания «Столичное наследие». Все это было страшно весьма интересно. В то время, когда осознал, что по большей части все намеченное сделано, ушел, по причине того, что ни при каких обстоятельствах не планировал быть государственным служащим всю жизнь.
Я архитектор, это моя профессия.
— Но связи и опыт, полученные за время работы в правительстве, оказывают помощь на данный момент? Не у каждого начинающего бюро за три года появляется с дюжина больших муниципальных проектов.
Н. П.: Само собой разумеется, оказывают помощь. Я трудился в команде хороших управленцев и взял красивую школу, без которой затевать собственный дело было бы тяжелее.
— Кто ваши главные клиенты?
Н. П.: Около 70% всех заказов — частные. Мы трудимся с большими компаниями, такими как «Авилон», несколько «ИСТ», «Сибур», О1 Properties. Остальные 30% — национальные проекты, каковые мы реализуем не только в Москве, но и в регионах.
К примеру, на данный момент делаем концепцию комплексного переосмысления уральского города Краснотурьинска.
— С денежной точки зрения такие проекты оправданы?
Н. П.: В смысле денег работа с городом — это неизменно если не минус, то ноль. Но в опытном замысле это большая ответственность. Любой таковой кейс для нас очень ответствен, по причине того, что ни один личный клиент ни при каких обстоятельствах не предложит ничего аналогичного по масштабу. Муниципальные проекты — это возможность поменять настроение, образ жизни и повестку дня огромного количества людей.
К примеру, у нас в портфеле имеется четыре парка, а также парк на Ходынском поле, — участвуя в таких историях, создается имя, репутация, каковые серьёзнее денег.
Фото: Из портфолио Kleinewelt Architekten: Новодевичья набережная
— Наряду с этим вы постоянно настаиваете на том, дабы всецело вести любой проект — от разработки концепции до авторского надзора. Так поступают не все архитекторы. Для вас это принципиальный вопрос?
Георгий Трофимов (Г. Т.): Да. Так сложилось сначала.
Отечественный самый первый проект, с которого началась история бюро, — личная винодельня «Шато Гай-Кодзор» в Краснодарском крае, под Анапой. Оказалось так, что нас пригласили поучаствовать в закрытом конкурсе на создание архитектурно-пространственной концепции объекта. Мы его победили, а в следствии стали генпроектировщиками: сами создали и согласовали все стадии и разделы проекта и по сей день ведем авторский надзор.
В следующем году планируем завершить строительство.
Н. П.: Как раз благодаря такому подходу мы приобретаем тот итог, на что рассчитываем. В городских проектах это особенно принципиально важно. К примеру, трудясь над благоустройством Фрунзенской и Новодевичьей набережных, Громадной Якиманки и других, мы сами согласовывали любой проект в 38 городских инстанциях, были генпроектировщиками, вели авторский надзор. Если бы мы концепцию и отдали ее кому-то второму, уверен, результаты были бы другие.
И вряд ли бы они кому-то понравились.
Фото: Из портфолио Kleinewelt Architekten: винодельня «Шато Гай-Кодзор»
— Последний год вы достаточно деятельно трудились в рамках программы «Моя улица». Оправдал ли себя стандартизированный подход к благоустройству? Либо все же любая улица испытывает недостаток в личном ответе?
Н. П.: Само собой разумеется, любая столичная улица лична, и унифицированный подход скорее вредит, чем оказывает помощь. Тут я всецело согласен с Сергеем Скуратовым, что осуждает повсеместное внедрение стандартов.
Г. Т.: Какие конкретно бы твёрдые стандарты мы ни вводили, всецело однообразных улиц мы все равно не возьмём. В ходе реализации любого проекта появляется огромное количество трансформаций, которые связаны с инженерными ответами, наложением одних коммуникаций на другие, изюминками материалов и без того потом. Часто это приводит к радикальной переработке начального проекта.
Так что все эти стандарты существуют скорее на бумаге, чем в жизни.
— Я не столько про разработку, сколько про сохранение идентичности столичных улиц.
Сергей Переслегин (С. П.): Основное условие сохранения идентичности любого места — внимательное изучение его истории. К примеру, мы делали концепцию благоустройства улицы площади и Большая Лубянка Воровского.
В том месте, где на данный момент находится парковка, нашли фундамент находившейся в том месте когда-то церкви и внесли предложение в собственной концепции обозначить границы этого несуществующего сооружения — как память, которая придала бы этому месту прошлый сакральный суть.
Фото: Из портфолио Kleinewelt Architekten: Новокузнецкая, 7
— В вашем портфеле большое количество проектов реновации ветхих строений — и в парке Неприятного, и на Новокузнецкой, и на ЗИЛе. С одной стороны, интерес девелоперов к таким проектам выше, чем пять — десять лет назад, с другой — мы замечаем истории наподобие той, что случилась с Таганской АТС. От чего зависит будущее таких проектов — от желания застройщика получить, воли правительства, позиции архитекторов?
Н. П.: Снос Таганской АТС — громадная боль для нас. Неповторимый объект, жаль, что его не удалось сохранить. Но обязан заявить, что неспециализированная обстановка изменилась в лучшую сторону: в случае если раньше такие сносы были чуть ли не каждые выходные, то на данный момент это все же нонсенс. Это итог верных действий мэрии и в один момент второй стиль работы застройщиков.
Прежде было как: пришел, снес, выстроил что-то новое, приобрел яхту — «жизнь удалась». на данный момент у девелоперов подход значительно вдумчивее, глубже. Показалась ниша, которой раньше просто не существовало, — качественная реновация. Примеров успешной реконструкции ветхих строений много: от комплекса «Фабрика Станиславского» до апартаментов на Никольской, 10, и фабрики «Коммунист».
И всегда это баланс между соблюдением и интересами бизнеса внутреннего морального кодекса архитекторов, трудящихся с этими проектами.
С. П.: Наряду с этим нужно осознавать, что отечественная великая реставраторская школа фактически погибла, любой приличный проект, что удалось реализовать, — громадная победа для города. В Российской Федерации по большому счету культура строительства все же низкая, кроме того хорошего прораба на стройку весьма тяжело отыскать.
— Что с вашим проектом реставрации дома Наркомфина, что вы два года назад создали для прошлого хозяина (обладателя компании «Коперник» Александра Сенаторова – «РБК-Недвижимость»)? Сейчас, в то время, когда у строения сменился обладатель, показался шанс его реализовать?
Н. П.: С новым хозяином мы не привычны, его имя знаем лишь из прессы. С Александром Сенаторовым мы, к сожалению, сработаться не смогли и вышли из проекта.
— Из-за чего?
Н. П.: Мы настаивали на проекте бережного восстановления монумента: сделали реставрационную концепцию, на что у нас имеется уровень экспертизы и соответствующая квалификация. на данный момент проектом реставрации занимается Алексей Гинзбург, внук Моисея Гинзбурга, что спроектировал дом Наркомфина. Возможно, в этом имеется собственная логика. В случае если удастся реализовать качественный проект, этому нельзя не радоваться, основное, дабы дом наконец уже был спасен.
Фото: Из портфолио Kleinewelt Architekten: дом в Олсуфьевском переулке
— Выручать также возможно по-различному. Как вы относитесь, к примеру, к проекту ADG Group по созданию районных центров на базе ветхих советских кинотеатров? ?
Н. П.: По смысловому наполнению проект верный — Москве нужна децентрализация культуры. С позиций архитектуры сложнее: нельзя допустить, дабы на месте красивых модернистских построек показались новые муляжи. Я знаю, что этим проектом занимается Ольга Захарова, у которой твёрдое понимание и прекрасный опыт, что прекрасно, а что не хорошо.
Надеюсь, она совместно со своей командой сумеет сохранить память места и ту эстетику, которая заложена в этих кинотеатрах.
С. П.: Мы по большому счету весьма любим коммунистический модернизм и не ощущаем разрыва межу ним и тем, что делаем. Это отечественные учителя, с которыми у нас взаимосвязь. Тот же Феликс Новиков, спроектировавший Дворец пионеров, в котором прошло отечественное детство, — учитель и наш кумир.
— Проект, что вы делаете для ЗИЛа, также оммаж советскому модернизму?
Н. П.: Частично. Это будет самый большой в Европе дилерский центр для двух брендов — Audi и Mercedes-Benz. Клиентом проекта есть компания «Авилон». И это полностью неповторимый кейс, но страшно сложный, тяжелый. Сверхсложное согласование с непростым клиентом, с двумя штаб-квартирами автоконцернов, согласование с городом.
Такое в первый раз в истории двух соперничающих брендов, в то время, когда они будут пребывать под одной кровлей. И наряду с этим между ними не будет связи — дабы попасть из одного салона в второй, необходимо выйти на улицу. По архитектуре это станет потрясающим событием, на данный момент мы выходим на стройку, так что не так долго осталось ждать уже продемонстрируем что оказалось.
С.П.: Это политика обоих брендов. Они требуют, дабы не было никаких повторений, впредь до того — в случае если у них эскалатор, то у нас лестница. Наряду с этим они так вникают в подробности, что от наличия лестницы, стенки, прочих элементов и остекления зависит будущее всего дилерских договоров и проекта.
Фото: Из портфолио Kleinewelt Architekten: дилерский центр Audi и Mercedes-Benz на ЗИЛе
— Какие конкретно еще проекты, которые связаны с реновацией территорий и зданий, у вас на данный момент в работе?
Н. П.: на данный момент мы занимаемся проектом реновации громадного участка на территории ВДНХ. Подробностей до тех пор пока раскрыть не можем, не так долго осталось ждать проект будет объявлен. Над ним уже трудится громадная интернациональная команда, а мы выступаем в качестве архитектурного партнера. Плюс разрабатываем уже упомянутый проект комплексной реновации уральского города Краснотурьинска.
Еще один таковой проект делаем в подмосковном Лыткарино. Данный город, выстроенный военнопленными немцами по окончании войны, расположен между двумя усадьбами, в том месте находятся два монумента федерального значения. Отечественная задача заключалась в том, дабы деликатно вписать между ними жилой район на 200 тыс. кв. м, что будет террасами спускаться к Москве-реке.
Данный район станет смысловым центром всего Лыткарино, которого в том месте на данный момент нет.
С. П.: Помимо этого, у нас на данный момент в работе проект — музейно-археологический комплекс на месте овощебазы в парке «Митино». Эта территория — единственный сохранившийся в Москве палеоландшафт, легко мало кто об этом знает. Мы превратим ветхий склад в музей, где будут продемонстрированы находки, каковые на данный момент сохраняются в Музее Москвы.
Г. Т.: Чтобы сохранить данный ландшафт для местных обитателей, планируем проложить археологический маршрут по роще, которая находится на ветхом городище. В том месте покажется стеклянная колба из армированного стекла, под ней будут храниться археологические находки.
Н. П.: Мы трудимся над проектом Музея русской эмиграции для общества галлиполийцев, потомков белых эмигрантов из России. Он расположится на территории Новоспасского ставропигиального монастыря на площади Крестьянской Заставы. Проект мелкий, но очень ответственный, по причине того, что он связан с весьма больным страницей отечественной истории, которая не хорошо изучена и практически никак не отрефлексирована.
И задача архитекторов — напомнить о ней.
— Это очень важная тема — как сохранять в городе память о ужасных моментах в его истории. Мы этого делать не можем: достаточно отыскать в памяти, как мучительно и продолжительно рождался проект монумента жертвам политических репрессий. Что архитекторы смогут тут сделать?
Н. П.: Это дико тяжёлая тема. Сохранение памяти — это история про любовь. Или мы любим отечественный город и тогда сохраняем о нем всяческую память, а также самую ужасную, или нет.
У меня нет готового рецепта, как это делать, но, думаю, самый верный путь — сохранять память о собственной семье, о собственном доме локально, любой на своем участке фронта.
— Другими словами поступать так, как люди, придумавшие проект «Последний адрес».
Н. П.: Да, как раз. Память города — и шире, страны — складывается из памяти каждой семьи.
С. П.: И она складывается из множества подробностей: звуков, запахов, тактильных ощущений. Быть может, лучший метод напомнить об потере — сохранить либо воспроизвести скрип калитки, которую кто-то закрыл за собой в последний раз.
Создатель: Ольга Мамаева.
KIZARU — NIKTO NE NUZHEN
