Архитектор максим атаянц — об уроках истории и моде на неоклассику
Архитектор Максим Атаянц поведал о собственном участии в проекте строительства Судебного квартала в Петербурге, опытной этике и жажде переломить стереотипы в проектировании массового жилья
Архитектор Максим Атаянц
— В 2013 году ваш проект победил в конкурсе на архитектурную концепцию Судебного квартала в Петербурге. Но позднее поступила информация, что проектировать резиденцию Верховного суда будет проигравшее тогда конкурс бюро «Евгений партнёры и Герасимов». Как складывались ваши отношения с клиентом по окончании того, как вас отстранили от участия в проекте?
— Никак — на данный момент я имею к этому проекту такое же отношение, как и каждый обитатель Санкт-Петербурга: молюсь, дабы центральный район города не был обезображен. В данный проект пришли люди со собственными представлениями о том, как он обязан смотреться. По этическим соображениям не могу комментировать уровень качества архитектурных ответов собственных сотрудников.
— Как вам растолковали, из-за чего проект решили поменять?
— Никто ни до каких объяснений не снисходил — для чего? Национальный клиент у нас имеет фактически неограниченные возможности и в любую секунду может отказаться от выбранного проекта без объяснения обстоятельств. И никаких юридических рычагов оказать влияние на него не существует.
Механизма защиты прав архитектора кроме этого не существует.
Из портфолио мастерской Максима Атаянца: проект Судебного квартала в Петербурге(Фото: Архитектурная мастерская М. Атаянца)
— Деньги за проект вы взяли?
— Я не взял ни копейки.
— О каком вознаграждении шла обращение?
— Я пристально не считал, но навскидку эта история стоила нам миллионов пятнадцать либо чуть больше.
— Вы станете получать их выплаты?
— Нет, не буду. У отечественной мастерской много заказов, так что мы легко пережили эту утрату. Тратить нервы, деньги и время на судебные слушания я не желаю.
— Какой основной урок вы вынесли из данной истории?
— Он пара снобистский, быть может, но все-таки. За сто лет до данной истории, в 1913 году, в Петербурге проходил весьма большой архитектурный конкурс на постройку в этом месте комплекса с целью проведения глобальных выставок. Первую премию взял какой-то невнятный проект, но он не был реализован, по причине того, что началась Первая мировая. на данный момент тот конкурс известен историкам только благодаря участию в нем Ивана Александровича Фомина с весьма хорошим неоклассическим проектом.
Фомин тогда проиграл, но его проект сейчас имеется во всех книжках по истории архитектуры, а о победителе никто не помнит. Думаю, эта история достаточно поучительна. Как будет смотреться в итоге Судебный квартал — до тех пор пока неизвестно, в противном случае, что мы нарисовали, уже никто не сотрет.
— А вдруг сказать о более неспециализированных и, что ли, практических выводах?
— Само ответ перенести Верховный суд из Москвы в Петербург весьма петербургское по радикальности и своей внезапности. Это открыто имперский жест, и мой проект был ответом на него. Но сейчас ясно, что такие жесты у нас имитационен и действительно к ним относиться запрещено.
— Другими словами жажды принимать участие в конкурсах больше нет?
— А мы и без того в них редко участвуем.
— Из-за чего?
— А для чего? Заказов у нас даже больше чем нужно. И позже, в тех конкурсах, каковые у нас проводятся, много странностей, отбивающих всякую охоту в них принимать участие.
— К примеру?
— Имеется масса примеров, в то время, когда условия конкурсов нарушались участниками жюри — другими словами выбирался не максимально соответствующий техническому заданию проект, а тот, что казался специалистам «самым прекрасным». К тому же частенько исполнитель проекта и победитель конкурса — различные структуры.
Такое видится сплошь и рядом, по причине того, что нет механизма, юридически закрепляющего данный процесс. главное и Второе — нескончаемая подковерная борьба, которая разворачивается уже по окончании объявления результатов. Наконец, многие открытые конкурсы побеждают мелкие бюро, по профессиональному статусу и своему опыту просто не талантливые сделать на базе картин настоящий проект. Как раз исходя из этого их объединяют с неизвестными организациями по производству проектного продукта, и в итоге вся мысль девальвируется.
— Это неприятность как раз национальных конкурсов либо по большому счету любых?
— Думаю, прежде всего — национальных. Как раз исходя из этого я ни при каких обстоятельствах в них не принимал участие. Для Судебного квартала пренебрег этим принципом, но сейчас зарекся от всякой работы с страной — она требует совсем отдельных навыков, которыми я не владею.
— Имеется чувство, что архитектура сейчас в широком смысле во власти никого не интересует. Из-за чего?
— Да, это так, но осознать из-за чего — тяжело. Для Рима градостроительство и архитектура главенствовали инструментом продвижения имперской идеологии, как раз исходя из этого в том направлении вкладывались большие ресурсы — организационные, интеллектуальные, экономические, какие конкретно угодно. В пародийно-уменьшенном масштабе то же самое было и в СССР в 1940–1950-е годы.
Компартия осознавала, что архитектура — это громадный агитационный ресурс, и умело применяла его. на данный момент ни власть, ни общество не рассматривают архитектуру в таком качестве. Кроме того в частном девелопменте еле удаётся отстоять «право на архитектуру».
— По причине того, что она не хорошо продается? Не поверю.
— И верно сделаете: качественная архитектура повышает цена жилья минимально — в пределах 5–7%, но активизирует продажи.
— Тогда в чем неприятность?
— Качественную архитектуру еще нужно мочь спроектировать, но этого мало — еще ответственнее дефицитное умение воплотить ее, оставаясь в рамках экономической целесообразности.
— В текущем году исполняется десять лет вашему сотрудничеству с Urban Group. В чем для вас интерес, кроме финансового, в таком партнерстве? Вы выстроили много жилых комплексов для этого девелопера, во многом схожих — все выполнены в неоклассическом стиле.
По идее, обязана накопиться усталость.
— Схожи в том месте лишь базисные правила, но и они всегда развиваются. А усталость преодолевается тогда, в то время, когда имеется ясное познание, для чего ты трудишься. У меня весьма несложная амбиция — переломить бытующее представление о том, как может смотреться массовое жилье. Оно до сих пор по большей части организовано фильмом «Ирония судьбы, либо С легким паром»: 3-я улица Строителей, дом 25, квартира 12.
Самое ужасное — в то время, когда человек не в состоянии кроме того помыслить, что за собственные деньги он может жить в прекрасном доме. В то время, когда, дабы насладиться красотой, он обязан ехать в центр, а позже возвращаться к себе, зажмурившись, выходить из автомобиля и открывать страшную металлическую дверь, за которой возможно спрятаться от ужасной муниципальный среды. Моя задача — поменять эту обстановку.
Из портфолио мастерской Максима Атаянца: жилой комплекс «Город набережных»(Фото: Архитектурная мастерская М. Атаянца)
Из портфолио мастерской Максима Атаянца: жилой комплекс «Город набережных»(Фото: Архитектурная мастерская М. Атаянца)
Из портфолио мастерской Максима Атаянца: жилой комплекс «Город набережных»(Фото: Архитектурная мастерская М. Атаянца)
— Получается?
— Потихонечку получается. Отечественные первые клиенты выбирали квартиры, из окон которых не было видно соседних зданий. А позже люди неспешно осознали, что наблюдать на соседние дома, проспекты, набережные возможно приятно. Я как-то посчитал, что в отечественных зданиях живет порядка 23 тыс. человек, а строится еще больше. Это уже что-то.
Думаю, непременно люди осознают, что их обманывают, предлагая брать жилье в безликих коробках, что имеется выбор. Я осознавал: по мере развития успеха непременно покажутся эпигоны, но ремесленникам задача была не по зубам, никто кроме того не пробовал подражать. Сравнительно не так давно поступила информация, что Михаила Филиппова пригласили спроектировать подобный жилой комплекс в Подмосковье.
Отлично, что тему подхватил таковой громадный мастер.
— То, о чем вы рассказываете, звучит, скорее, как социальная миссия. А опытный вызов для вас в чем?
— Опытный вызов — вернуть понятие красоты в городскую среду, вернуть в понятие «градостроительство» художественный суть.
— какое количество проектов на данный момент в вашем портфеле?
— В том, что мы на данный момент проектируем, будут жить пара десятков тысяч людей. Самый большой проект строится в Лайково (Одинцовский район Подмосковья). Это, по сути, целый город — такие проекты в случае если и выпадают, то раз в жизни.
Это громадная успех для любого архитектора. Из единичных проектов самый серьёзный на данный момент — храм Сошествия Святого Духа на Апостолов в Петербурге на 5 тыс. человек, что я делаю по заказу местной церковной общины за собственный счет. По большому счету, мы проектируем церкви и в Российской Федерации, и в Армении — и делаем это безвозмездно, это принципиальная позиция.
Из портфолио мастерской Максима Атаянца: собор во имя Сошествия Святого Духа на Апостолов в Петербурге(Фото: Архитектурная мастерская М. Атаянца)
— Личный заказ, что выручал архитекторов на протяжении всех кризисов, сохранился?
— Среднее либо большое архитектурное бюро никакой личный заказ не спасет. Я сделал какое-то количество весьма богатых домов, но, трудясь с частным клиентом, ты незаметно для себя становишься его психоаналитиком. И позже, сегодняшние клиенты — это первое-второе поколение людей, каковые смогут помыслить о чем-то большем, чем сарай на шести сотках. Ясно, как это отражается на их предпочтениях.
Страно: дом стоит раз в 20–25 раза больше, чем автомобиль, наряду с этим периодики на автомобильную тему у нас какое количество угодно, а на архитектурную — ноль. Люди, тратя огромные деньги на дома, ничего о них не знают. По большому счету.
Это поразительно.
— В прошедшем сезоне одной из основных тем дискуссий в массмедиа и соцсетях стала реконструкция главных столичных улиц. Как вы оцениваете результаты столичного благоустройства и чем в этом смысле петербургская обстановка отличается от столичной?
— То, о чем вы рассказываете, в противном случае как истерикой не назовешь. Прекрасно, что она поутихла. Специалисты были обиженны благоустройством, по причине того, что договор достался не им, а обыватели собственный недовольство теми либо иными вещами вот таким суррогатным образом. В Санкт-Петербурге за последние 10–15 лет гранитом были замощены десятки улиц, а также Невский проспект, и это не позвало никакого публичного негодования.
Думаю, у вас через три года также все успокоятся и не отыщут в памяти, как столичные улицы смотрелись раньше. Тем более что выглядят они отлично — значительно лучше, чем несколько лет назад.
Архитектурная мастерская Максима Атаянца основана в 2000 году в Петербурге. Компания специализируется на проектировании больших градостроительных комплексов, церквей, соборов — от разработки концепции генерального плана до проектной документации. Наибольшие реализованные проекты — лыжный курорт «Горки Город» (медиадеревня Олимпиады в Сочи – 2014), культурно-этнографический парк «Моя Российская Федерация» в Краснодарском крае, жилые комплексы «Город Набережных» (Химки), «Ивакино-Покровское» (Химки), «Опалиха О2» (Красногорск), «Новосходненский» (Сходня), церковь Святого Креста в Нагорном Карабахе.
Создатель: Ольга Мамаева.
ПАРФЕНОН: архитектура, история, риторика. Часть 1. Максим Атаянц
