Барт голдхоорн: «снобизм московских архитекторов не имеет границ»
Архитектор, куратор выставки «Арх Москва», основатель издания «Проект Российская Федерация» Барт Голдхоорн поведал «РБК-Недвижимости» о городах будущего, новом реновации и коммунизме пятиэтажек в Москве
Фото: «Брусника»
— Основная тема проекта «Арх Пароход» (есть частью выставки «Арх Москва») в текущем году была посвящена русским городам будущего. Каким вам представляется это будущее?
— Как сообщил один петербургский философ, что находился на презентации отечественного проекта, будущее плохо, но мы его не отменим. Мир движется вперед, и от нас мало что зависит. В случае если 10–15 лет назад мы пользовались интернетом и телефоном только в офисах и квартирах, то сейчас такое вероятно везде, куда бы мы ни пошли — в любом кафе, магазине, парке а также в метро.
Вследствие этого мы проводим значительно больше времени за пределами отечественного дома, а все домашние функции переносятся в публичное пространство. Частное пространство делается менее ответственным. Как ни необычно, мы видим процесс коллективизации, похожий на то, что нам показывали советские архитекторы 1920-х годов.
Какой-то новый коммунизм.
— Задавая вопрос про будущее городов, я была практически уверена, что вы начнете сказать про нарастающую деурбанизацию, которую на данный момент возможно замечать в некоторых государствах Европы и США. Для России это не актуально?
— В Российской Федерации таковой тенденции нет. Нельзя сказать, что и в мире данный процесс на данный момент набирает силу. Деурбанизация, к примеру, бурно развивалась в Голландии в 1970-х годах, в то время, когда центры больших городов были безлюдными: люди массово уезжали в сёла, брали в том месте ветхие фермы и жили в таковой среде.
Тогда это было весьма модно, на данный момент уже нет. В той же Голландии за последние два-три года рынок недвижимости заметно оживился по окончании кризиса 2008 года, и по большей части в больших городах. Думаю, для России это также актуально.
Благодаря высокой мобильности мы можем уехать в то время, когда угодно и куда угодно. Сейчас, дабы быть ближе к природе, вовсе не обязательно становиться отшельником.
— Другими словами, упрощая, будущее городов — это технологии?
— Само собой разумеется, но наряду с этим не нужно забывать, что технологии — не только самый замечательный, но и самый неуправляемый механизм, что движет миром. Это весьма увлекательная, но достаточно страшная вещь.
— Приблизительно в тех же терминах многие москвичи обрисовывают программу реновации пятиэтажек, инициированную столичными властями. Какие конкретно тут смогут быть опасности?
— Сама мысль развивать город в уже сложившихся границ мне думается разумной. В 2010 году в издании «Проект Российская Федерация» мы опубликовали мастер-замысел Перми, созданный голландским бюро KCАP Architects&Planners. Тогда архитекторы внесли предложение развивать город в сложившихся границ, не расширяя их, и мне показалось, что это хорошее ответ не только для Перми. До сих пор мы замечаем строительство огромных спальных районов, каковые значительно хуже ветхих, хрущевских.
В том месте нет никакой инфраструктуры — лишь нескончаемые парковки и налепленные друг на друга башни. Плодить такие гетто — нехорошая мысль, лучше привести в порядок то, что уже имеется.
— Голландия столкнулась с проблемой реновации устаревшего жилого фонда еще сорок лет назад, и она, думается, до сих пор не решена до конца. Что в том месте на данный момент происходит?
— Вправду, в Голландии данный процесс начался в 1970-х годах, в то время, когда власти стали реконструировать районы XIX века — кварталы кирпичных домов, каковые тогда строили для рабочих. Пятьдесят лет назад их желали снести и на освободившемся месте выстроить новые дома. Данный процесс именовали санацией, другими словами оздоровлением территории. Но местные обитатели стали протестовать, и власти пошли им навстречу: стали сносить лишь самые ветхие дома и неспешно.
В таком виде программа реновации была принята населением. Нужно сообщить, данный процесс идет до сих пор. К примеру, на данный момент реконструируются дома, выстроенные в 1970-х годах, В первую очередь 2000-х реконструируются пятиэтажки 1950–1960-х годов. В этих районах всецело изменяется среда, но какие-то аутентичные куски остаются, и это здорово. К примеру, в том месте стараются сохранить не столько архитектуру, сколько градостроительные правила.
Ты все равно осознаёшь, что живешь в прошлом районе, по причине того, что остается его след. Вот на этом я бы настаивал при реновации в Москве. Принципиально важно сохранять сообщение новой застройки со ветхой, дабы не уходила память о городе.
— У вас имеется какое-то личное отношение к столичным хрущевкам?
— Я, возможно, самый умелый москвич, по причине того, что, приезжая ко мне как минимум раз в тридцать дней уже более двадцати лет, постоянно снимаю квартиру, причем в различных районах, так что знаю об данной проблеме не понаслышке. Хрущевские кварталы совершенно верно лучше современных «муравейников», о которых я сказал выше. Это не весьма плотная низкоэтажная застройка, где комфортно жить.
Неизменно приятно, в то время, когда дом не выше деревьев, по причине того, что летом они дают тень и защищают вас от пыли. Особенно успешными были квартиры с боковым окном. В случае если человек живет в таковой двухкомнатном квартире один, это в полной мере нормально, но если он живет с семьей с двумя детьми и, возможно, еще и с бабушкой, комфортными такие условия назвать тяжело.
Все зависит от количества квадратных метров на человека. Самые первые хрущевки проектировали архитекторы, исходя из этого они были более большого качества. Позже уже сами строители стали их модифицировать, упрощать, где-то халтурить.
— Но имеется что-то, что бы вы сохранили от хрущевских кварталов?
— В первую очередь озеленение и градостроительный масштаб. Ясно, что в новых кварталах не будет для того чтобы количества деревьев, как в ветхих. Значит, это необходимо чем-то компенсировать.
К примеру, пригласив ландшафтных архитекторов и сделав более качественное озеленение. на данный момент почва под хрущевками употребляется не весьма действенно, их возможно уплотнить, но это нужно делать бережно и неспешно.
— 14 дней назад Москомархитектура заявила конкурс на проектирование новых районов на месте бывших хрущевок. Принять в нем участие приглашены ведущие бюро мира, а также Foster + Partners, Zaha Hadid Architects и Herzog & de Meuron Architekten. Кто, по-вашему, обязан заниматься проектированием таких кварталов — западные звезды либо русские архитекторы, лучше осознающие контекст?
— Участие в этом конкурсе требует широкого опыта в области проектирования и строительства квартир плюс хорошего понимания русском типологии жилых объектов. Почему-то считается, что любой архитектор может спроектировать любое строение. Но в действительности это не верно. Имеется архитекторы, каковые всю жизнь проектируют жилье и замечательно знают, как это делать. Другие, напротив, занимаются только коммерческой недвижимостью.
В случае если, допустим, в этом конкурсе победит Foster + Partners либо Zaha Hadid Architects, у меня появится вопрос, какие конкретно портфолио разглядывали члены жюри. Перечисленные компании занимаются проектированием музеев, театров, вокзалов и сверхдорогих домов — у них нет опыта работы с массовым жильем.
Во многих государствах, к примеру во Франции, Голландии и Германии, имеется архитекторы, каковые специализируются только на таких объектах. Кое-какие бюро кроме того имеют "стаж работы" в Российской Федерации. Думаю, столичным влияниям следовало бы обратить внимание на них. Сказать, что западные звезды архитектуры будут строить социальное жилье для москвичей, — это смешно.
Они нарисуют прекрасные картины и, как заявляется, будут курировать отдельные районы, но это не примет решение проблему качества строительства. Мы же знаем, как это не редкость на практике: ДСК взглянуть на эти рендеры и сообщит — сделать как на картине не окажется, исходя из этого сделаем как сможем. И мы возьмём отечественные районы — в чуть более модернизированном виде, но по смыслу те же самые.
— Какая альтернатива тут возможно? По большому счету не проводить конкурс?
— По-хорошему, это должен быть конкурс девелоперов. Имеется таковой британский термин design and build, в то время, когда проект реализует не только архитектор, но и девелопер. Другими словами клиент видит не только картину, но и осознаёт, из каких материалов будет строиться объект и в какую сумму это обойдется.
Таковой подход позволяет оценивать в один момент качество и цену.
— Вы сами планируете учавствовать в этом конкурсе?
— Мы именно на данный момент формируем команду вместе с девелоперской компанией «Брусника», с которой я сейчас хорошо тружусь. Если она сложится, тогда мы примем участие в конкурсе.
— Что вы желаете предложить?
— Основная неприятность — это структура строительного рынка России, которая сложилась еще в советские годы и до сих пор сохраняется. Господствуют громадные вертикально интегрированные компании, каковые производят типовые районы. Поменять структуру рынка просто так нереально, исходя из этого мы будем предлагать стандартизировать размеры кварталов.
Все застройщики смогут подготовить типовые проекты под эти размеры, и мы возьмём каталог готовых проектов. Это как с размерами одежды, каковые применяет любой производитель, дабы предложить клиенту собственный продукт на выбор. Такая методика разрешит сделать застройку более разнообразной: строители будут применять проекты и размеры различных застройщиков.
В том месте, где нельзя применить стандартные размеры, возможно создать личные проекты.
— Власти России много лет показывают, что необходимо сделать массовое жилье качественным и комфортным, но на практике мы видим, что все сводится к бесконечным детским и цветным фасадам площадкам во дворе. Как принципиально поменять обстановку и что тут первично?
— Все обожают обвинять девелоперов. Но для них существует масса ограничений по высотности, плотности и большое количество чему еще. К примеру, застройщик обязан выделить громадную территорию под школы и детские сады. Практически это почва, которую он отдает просто так. Значит, ему ничего не остается, как увеличивать плотность застройки и строить высотные башни. Помимо этого, в Российской Федерации имеется масса необычных нормативов.
К их числу относится, к примеру, правило не размещать автомобили ближе чем на десять метров от фасада строения. В чем суть этого ограничения? По-моему, это смешно. Первый вопрос, что у меня появляется: так ли уж довольно часто взрываются автомобили на улице? Второй: в случае если внезапно это произойдёт, из-за чего десять метров — надёжная расстояние, а, допустим, пять — нет? В следствии получается, что каждая улица с парковкой будет шириной 30 метров.
Для того чтобы нет нигде в мире. Притом я увидел, что русские архитекторы принимают нормы как данность, с которой нереально бороться, для них это как природа. Меня думается, что это необычно: нормы создаются людьми, их возможно и необходимо систематично производить перерасмотрение.
— Вы двадцать лет издавали издание «Проект Российская Федерация». Изменилось ли что-то принципиально в русском практике строительства и проектирования за это время?
— В девяностых мы видели большое количество по-настоящему хороших, изысканных интерьеров, по причине того, что их делали выдающиеся архитекторы, но на улице ничего хорошего не было. Но в конце 2000-х показалось большое количество хороших построек, уровень архитектуры существенно вырос, но в градостроительном замысле было еще большое количество неприятностей.
Первым успешным опытом стал пермский опыт губернатора Олега Чиркунова, что поднял вопрос качества среды, дабы сохранить в городе человеческий капитал. Позже эту инициативу перехватила Москва, что повлекло за собой огромные трансформации. С приходом Кузнецова большое количество вещи, каковые я сказал и на «Арх Москве», и у себя в издании, считаясь оппозиционером, внезапно пошли сверху.
Нужно заявить, что сперва это было двойственное чувство: с одной стороны, нужно довольствоваться , по причине того, что удалось воплотить то, о чем я так продолжительно грезил, с другой — я так привык быть оппозиционером, что не весьма ясно, как сейчас себя вести. И многие русские архитекторы, привыкшие осуждать все на свете, также вжились в эту роль соперников власти и никак не смогут из нее выйти.
— Разумеется, вы рассказываете о критике столичной программы благоустройства «Моя улица». Это вправду одна из самых острых тем и для жителей, и для архитекторов. Как вы оцениваете итоги столичного благоустройства?
— Замечая за тем, что происходит около «Моей улицы», осознаёшь, что снобизм столичных архитекторов не имеет границ. В 2008 году основной темой «Арх Москвы» было городское благоустройство. Замечательно не забываю, как журналисты задавали вопросы, действительно ли я верю, что в Москве когда-то покажутся все эти прекрасные набережные, парки, велодорожки, а я отвечал, что когда-нибудь в обязательном порядке покажутся.
Другие говорили, что для России это по большому счету неактуально, по причине того, что при местном климате нереально воплотить. Через пять лет мы заметили, что быть может, и благоустройство пошло Москве на пользу. Город стал принципиально вторым.
В начале 2000-х меня потрясало, как рядом с «золотой милей», где квадратный метр жилья стоит пара десятков тысяч американских долларов, возможно разбитый асфальт и ни одной скамьи. Тогда все деньги вкладывались в частные пространства, закрытые от города. на данный момент деньги вкладывают в публичные пространства, и это трудится. Людей, каковые говорят, что парк Неприятного — это не хорошо и безвкусно, я не осознаю.
Барт Голдхоорн — голландский архитектор, критик и просветитель. В 1995 году основал в Москве издание «Проект Российская Федерация», посвященный ответу архитектурных задач на базе европейского практического опыта. С 2008 года — куратор Столичной архитектурной биеннале и выставки «Арх Москва».
Создатель: Ольга Мамаева.
adidas Originals /// ORIGINAL не имеет границ
